Аллея звёзд — Александр Лазуткин - лётчик-космонавт
Александр Лазуткин - лётчик-космонавт, Герой России
ЦИТАТЫ:
«Если Луна есть, она освещает. А так - кромешная тьма. Темноту увидел впервые. Потому что на станции свет всё время работает. И услышал тишину. Космическую.»
«Для меня удивительное было чувство, когда я устал вскрывать хлеб, вскрывать пакетики с супом, со вторым, ещё что-то, ещё что-то, печенюшки... И всё вскрываешь, вынимаешь, упаковываешь обратно. И так
надоело! Думаю, буду один раз баночку открывать - в ней граммов 250 - съём её. И наступил такой момент, когда мне и это надоело. Но вскрывать упаковки надоело больше. Я продолжил цыплёнка есть.»
«С нами летали американцы. Они тогда только начали осваивать длительные полёты. Они летали учиться. Лет пять, наверное, шла эта программа. Я у истоков и стоял.»
ИНТЕРВЬЮ:
Минаев: С добрым утром, друзья!
Годунова: Доброе утро!
Минаев: У нас сегодня космическая пятница - по-другому никак не скажешь. На Ретро FM завершается «Космическая неделя», мы пригласили в гости человека из космоса.
Годунова: Он прямо прилетел к нам.
Минаев: Договорились мы с лётчиком-космонавтом, героем России Александром Лазуткиным. Уговорили его прибыть к нам в студию. Александр Иванович, доброе утро!
Лазуткин: Доброе утро всем!
Минаев: С праздником вас, с Международным днём космонавтики поздравляем. Скажите, пожалуйста, вы как-то особенным способом отмечаете Международный день космонавтики? Может быть, есть какие-то традиции или какие-то рекомендации для народонаселения, как отмечать этот славный праздник?
Лазуткин: За всю свою жизнь космонавта, я этот праздник дома отмечал раз пять всего. Апрель для всех космонавтов - действующих, недействующих - кошмарный месяц. Все хотят увидеть. После этого хочется отдыхать.
Минаев: Отдохнуть за столом за праздничным с шампанским, с тостами космическими? Есть, кстати, тост космический?
Лазуткин: Мы нормальные люди. Если пьём - то пьём. За тех, кто там на орбите, кого нет с нами. За тех, кто в море.
Годунова: Скажите, пожалуйста, Александр Иванович, у вас есть российские награды: золотая звезда Героя Российской Федерации и медаль «За заслуги в освоении космоса». И награды NASA, медаль за космический полёт, медаль за общественные заслуги. Чем они отличаются? И есть ли разница в процедуре награждения?
Лазуткин: Американские награды просто пришли по почте. А российские вручал президент. А медаль - в Роскосмосе вручали.
Годунова: А за что вы получили американские награды?
Лазуткин: С нами летали американцы. Они тогда только начали осваивать длительные полёты. Они летали учиться. Лет пять, наверное, шла эта программа. Я у истоков и стоял.
Минаев: Научили, получается! Александр Иванович, вы три года были директором Московского музея космонавтики. Скажите, много ли там секретных экспонатов в запасниках?
Лазуткин: Когда я был там, порядка ста тысяч единиц хранения. Где-то около ста тысяч.
Минаев: Тяжело представить себя такое количество. А секретное?
Лазуткин: Ничего секретного там нет.
Годунова: А осколочка марсианского корабля, нет?
Минаев: Осколочек...
Годунова: Я неправильно сказала. ФРАГМЕНОВ марсианского корабля нет?
Лазуткин: Я не нашёл. Среди этого большого-большого количества этот осколочек наверняка лежит.
Годунова: Ответ с хитрыми глазами. А в экспозиции Музея космонавтики есть ли предметы, связанные с вашими полётом?
Лазуткин: По-моему, нет. Я вернулся абсолютно беспредметный. Всё, что на мне было, я уже раздарил в школы, ещё куда-то. Фотографии остались, в музее есть.
Минаев: Вы говорите, ничего с собой не привезли... А что, можно было что-то брать?
Лазуткин: Поймали меня... Мне бы хотелось что-то такое от станции открутить.
Годунова: Но не открутили!
Лазуткин: Мы к тому времени больше прикручивали. Земля не дала мне добро.
Минаев: Поверим на слово сегодняшнему гостю! Вы провели, я уже говорил, на борту 184 дня. Говорили, что к концу полёта вам стало лень вскрывать много разных упаковок с едой. И поэтому вы питались одним только цыплёнком с рисом. А это что, самая лёгкая для открывания упаковка?
Лазуткин: Это самая большая. Её открываешь один раз и наедаешься сразу. Для меня удивительное было чувство, когда я устал вскрывать хлеб, вскрывать пакетики с супом, со вторым, ещё что-то, ещё что-то, печенюшки... И всё вскрываешь, вынимаешь, упаковываешь обратно. И так
надоело! Думаю, буду один раз баночку открывать - в ней граммов 250 - съём её. И наступил такой момент, когда мне и это надоело. Но вскрывать упаковки надоело больше. Я продолжил цыплёнка есть.
Минаев: А сейчас-то как?
Лазуткин: Всё нормально, я всеяден.
Годунова: Скажите, а в космосе есть выходные дни?
Минаев: А как космонавты отдыхают, как проводят выходные? Может, прогулки? Свежий воздух там замечательный!
Лазуткин: Между прочим - да. Зря смеётесь. Командир и американец вышли в открытый космос, а я находился внутри. Они поработали, поработали, сидят на модуле сверху, станция вошла в тень, звёзды кругом...
Минаев: В смысле, сидят и отдыхают, как на завалинке?
Лазуткин: Примерно так. У меня было ощущение как будто они сидят на пирсе, болтают ножками. А разговор был какой? Командир говорит: «Ты чувствуешь, какой свежий воздух?» Второй вдыхает и говорит: «Дааааа.....»
(смеются)
Лазуткин: И командир говорит: «Что-то холодать стало». А второй говорит: «Точно... как бы нам не замёрзнуть...» Это обычный земной разговор. Но при этом они были в скафандрах, сидели в открытом космосе.
Минаев: Это реально? Вы не придумываете?
Лазуткин: Один в один!
Минаев: Ну что, друзья, дышите глубже! У вас ведь был, пожалуй, один из самых сложных полётов за всю историю космонавтики. Был пожар на станции. Столкновение с грузовым кораблём, поломка системы терморегуляции. Какие-то другие внештатные были ситуации. А что из всего этого доставило больше всего хлопот или удовольствия?
Лазуткин: Необычная ситуация - это когда грузовой корабль в нас врезался.
Минаев: А остальные - обычные что ли?
Лазуткин: Нет, сейчас объясню. Он в нас врезался, станция разгерметизировалась, мы поработали-поработали, дырочку заделали. Спаслись. Но станция стала вращаться неуправляемо. Из-за этого электроэнергии солнечных батарей стало приходить всё меньше-меньше, потом перестало совсем. Разрядились аккумуляторные батареи. И на станции всё выключилось. Это было самым необычным моментом в моей жизни. Во-первых, на станции всегда работают вентиляторы и там постоянный такой шум. И вдруг - тишина. Во-вторых, выключился свет. Это было на тёмной стороне орбиты. Наступила абсолютная тишина. Я ещё так подумал - космическая тишина...
Минаев: Когда свет погас, там не совсем тьма тьмущая - такая, что руки не видно?
Лазуткин: Если Луна есть, она освещает. А так - кромешная тьма. Темноту увидел впервые. Потому что на станции свет всё время работает. И услышал тишину. Космическую.
Годунова: Вот так вот. А на Земле вокруг вас часто выходят из строя всевозможные предметы, механизмы?
Лазуткин: Вы что, думаете, я такой роковой человек?
Годунова: Интересно!
Лазуткин: Нет, нет, нет. Хотя я таких людей знаю.
Минаев: Кроме традиционного для космонавтов разряда по парашютному спорту, вы ещё и мастер спорта СССР по спортивной гимнастике. А во время полёта эти навыки, гибкость - как-нибудь пригодились?
Лазуткин: Нет. Потому что в невесомости без этого разряда можно спокойно быть. Там все гибкие. Там никуда не упадёшь. Я пробовал в невесомости делать всякие гимнастические упражнения - двойное сальто с турника, например. Или как в цирке - с одного поручня перелетал на другой, при этом делал сальто и хватался.
Минаев: Как команда к этому относилась, когда вы начали там крутиться?
Лазуткин: А у нас же станция большая. Я в одиночестве этим занимался.
Минаев: Серьёзно, никто этого не видел? Никто эти трюки не запечатлел?
Лазуткин: Я не запечатлел. Потому что самого себя снимать было неудобно. А когда я это делал, командир и этот друг - они работали.
Минаев: Но вообще, жалко на самом деле. Представляете, вы первый космический гимнаст.
Лазуткин: Жалко. Но я надеялся, что я второй раз полечу и обязательно запишу все свои элементы.
Годунова: А парашютным спортом когда стали заниматься? Когда учились в Авиационном институте?
Лазуткин: В институте уже, да.
Годунова: Пригодилось?
Лазуткин: Ну, прыжки космонавтам не нужны. Откуда нам прыгать там? Прыжки помогают тренировать наше сознание, нашу волю.
Годунова: Победить страх?
Лазуткин: Да. И учат думать в стрессовой ситуации.
Минаев: А это возможно? Или рефлексы работают?
Лазуткин: Доцент заставит. Если не научишься - не полетишь.
Минаев: Слушатели наши хотят пообщаться.
Годунова: К нам только что дозвонилась Екатерина из Саратова.
Екатерина: Доброе утро, здравствуйте!
Минаев: Здравствуйте, Екатерина, пользуйтесь случаем. Знакомьтесь с космонавтом настоящим. И спрашивайте, что хотели.
Екатерина: Александр Иванович, здравствуйте! Поздравляю вас с Международным днём космонавтики! И у меня такой вопрос: скажите, пожалуйста, на какой планете Солнечной системы вы бы хотели оказаться?
Минаев: Спасибо за вопрос!
Лазуткин: Я бы хотел оказаться на спутнике Сатурна.
Минаев: А почему?
Лазуткин: Потому что я бы стоял на этом спутнике, видел бы этот огромный Сатурн с огромными кольцами. Если я буду на другой планете - на Марсе, на Венере - я увижу то же самое, что и с Земли.
Годунова: Вот оно что!
Минаев: А вы хотели бы туда полететь или телепортироваться?
Лазуткин: Полететь, полететь.
Минаев: Вас сам процесс тоже интересует.
Годунова: У меня земной вопрос. А на Земле-то есть любимое место? Может быть, река какая-нибудь? Лес, парк?
Лазуткин: Раньше было.
Минаев: А сейчас куда делось?
Лазуткин: А сейчас слишком много мест таких появилось. Когда начал ездить, стал думать: здесь хорошо и там хорошо.
Годунова: А где больше всего понравилось?
Лазуткин: Мне нравится ездить по маленьким уездным городкам.
Минаев: Вы имеете в виду, по городкам России?
Лазуткин: Да. Раньше очень нравилась Америка. Посмотрел, поездил и понял, у нас-то немножко получше, подобрее.
Минаев: Патриотично.
Лазуткин: Нет. Это просто чувства.
Минаев: Сейчас такая тенденция появилась: привлекать в отряд космонавтов женщин. Говорят, что они, скажем так, весят меньше, более компактные, меньше едят...
Лазуткин: Работают лучше.
Минаев: Скажите, если ваши дочери Наталья и Евгения придут и скажут вам: «Папа, мы бросаем всё, что сделано на Земле и собираемся стать космонавтами», чтобы вы на это им сказали?
Лазуткин: Во-первых, улыбнусь и скажу: «И хорошо, давайте вперёд!». Интересно, я помню, ещё до полёта старшую Наталью брал с собой на тренировки. Младшую не брал. Хотел показать, как космонавты учатся. И как-то привёл её на тренировку вестибулярного аппарата. Моего, естественно. Я говорю: «Наташка, постой, посмотри». Меня посадили в кресло и начали крутить. Десять минут крутили. Открыли. Смотрю, она стоит, смотрит в окошко ко мне спиной. Я подхожу, спрашиваю: «Наташка! Ну как?» Она говорит: «Папа! Меня тошнит!» Я понял, что я промахнулся.
Годунова: Александр Иванович, как вы считаете, присутствие женщины на космическом корабле - это как в море - к неприятностям? Или там совсем другая атмосфера?
Лазуткин: Как в море не знаю. А в космосе у нас были две женщины. Елена Кондакова и Айлин Коллинз. Мы прилетели на недельку. Я помню, что это здорово преобразило нашу жизнь. Мы стали, во-первых, приличнее одеваться, приводить себя в порядок. Причёсываться стали. Стали за собой следить, бриться почаще, умываться почаще. Женщины - это хорошо.
Минаев: Всё как на Земле!
Годунова: Всё преобразилось!
Минаев: Вы проходили подготовку в России и проходили подготовку в Америке. В частности, в Хьюстоне. А есть разница какая-то принципиальная? В питании? В дисциплине?
Лазуткин: Нет, такой лёгкий национальный налёт был, конечно, и в Америке. Американцы чувствует это же и у нас.
Минаев: А что это за налёт? Сигары, виски с содовой?
Лазуткин: Это машина, отдельный домик, в котором ты живёшь.
Минаев: Это вы сейчас шутите или нет?
Лазуткин: Нет, у меня была своя машина. Брал на прокат. У дома стояночка есть. Жил в трёхкомнатной квартире. Мне повезло.
Минаев: А свобода действий?
Лазуткин: Ты занимаешься и вечером после занятий ты можешь делать всё, что хочешь - свободен.
Минаев: А здесь?
Лазуткин: Здесь то же самое.
Минаев: Во время подготовки можно из Звёздного городка или Центра подготовки уехать?
Лазуткин: Конечно. В этом плане всё одинаково.
Годунова: Александр Иванович, поздравьте, пожалуйста, наших слушателей с Международном днём космонавтики. И пожелайте им что-нибудь в рамках нашего проекта «Космической недели» на Ретро FM, которая завершается.
Лазуткин: Я поздравляю всех слушателей радио Ретро FM с Днём космонавтики! Хочу, чтобы этот праздник стал для вас лёгким, светлым праздником, когда бы у вас рождались мечты и появлялась надежда на то, что в будущем у вас всё будет хорошо.
Минаев: Космическое вам спасибо!
